Неточные совпадения
— Что же ему нужно, по-вашему? Послушать вас, так мы находимся вне человечества, вне его законов. Помилуйте —
логика истории требует…
«Все идет правильно, работает
логика истории, разрушая одно, укрепляя другое», — думал Клим Самгин.
— Это — хорошие русские люди, те, которые веруют, что
логикой слов можно влиять на
логику истории.
Там была брань и
логика; там француз был всего только французом, а немец всего только немцем, и это с наибольшим напряжением, чем во всю их
историю; стало быть, никогда француз не повредил столько Франции, а немец своей Германии, как в то именно время!
Его сочинения составляют переворот не только в
истории социализма, но и в
истории французской
логики.
Но не все рискнули с нами. Социализм и реализм остаются до сих пор пробными камнями, брошенными на путях революции и науки. Группы пловцов, прибитые волнами событий или мышлением к этим скалам, немедленно расстаются и составляют две вечные партии, которые, меняя одежды, проходят через всю
историю, через все перевороты, через многочисленные партии и кружки, состоящие из десяти юношей. Одна представляет
логику, другая —
историю, одна — диалектику, другая — эмбриогению. Одна из них правее, другая — возможнее.
Нет, оно совершается так потому, что не может иначе совершиться. L'histoire a sa logique, mon cher, [У
истории своя
логика, дорогой мой (франц.)] и для каких-нибудь двух-трех десятков девиц не может изменить свое величественное течение!
Наконец, в исходе августа все было улажено, и лекции открылись в следующем порядке: Григорий Иваныч читал чистую, высшую математику; Иван Ипатыч — прикладную математику и опытную физику; Левицкий —
логику и философию; Яковкин — русскую
историю, географию и статистику; профессор Цеплин — всеобщую
историю; профессор Фукс — натуральную
историю; профессор Герман — латинскую литературу и древности...
Достал я себе также и усыпительные лекции его брата, Ивана Матвеевича, читавшего
логику. При моем исконном знакомстве с катехизисом, мне нетрудно было подготовиться из догматического богословия и я отвечал на четыре; но если бы меня спросили из
истории церкви, то я бы не ответил даже на единицу.
В церкви сходились все, и в доме старшего священника, который в то же время читал для православных обязательный курс не только богословия и церковной
истории, но психологии и
логики.
В философском смысле я приехал с выводами тогдашнего немецкого свободомыслия. Лиловый томик Бюхнера"Kraft und Stoff"и"Kreislauf des Lebens"(Круговорот жизни) были давно мною прочитаны; а в Петербурге это направление только что еще входило в моду. Да и философией я, занимаясь химией и медициной, интересовался постоянно, ходил на лекции психологии,
логики,
истории философских систем.
Я стал усердно слушать лекции, какие полагались на первом курсе: древнюю
историю,
логику, общее языкознание, русскую
историю.
Сначала, когда бригада только что двинулась в путь, он хотел убедить себя, что
история с поцелуем может быть интересна только как маленькое таинственное приключение, что по существу она ничтожна и думать о ней серьезно по меньшей мере глупо; но скоро он махнул на
логику рукой и отдался мечтам…
В
истории философского сознания есть своя, не научная
логика.
Новая
история отвергла прежние верования, не поставив на место их нового воззрения, и
логика положения заставила историков, мнимо отвергших божественную власть царей и фатум древних, притти другим путем к тому же самому: к признанию тoгo, что 1) народы руководятся единичными людьми, и 2) что существует известная цель, к которой движутся народы и человечество.